Публичные итоги частной переписки архиеп. Никанора (Бровковича) по поводу рекомендации Н. Я. Грота на кафедру философии Московского университета

А.П. Соловьев

Доклад на IX Международной научной конференции «Способы мысли, пути говорения» Школы философии НИУ «Высшая школа экономики»

 

В 1886 году в Московском университете появилась вакансия по кафедре философии. Это было связано с отъездом профессора М.М. Троицкого за границу для лечения. Спустя некоторое время место было занято профессором Новороссийского (в Одессе) университета Н.Я. Гротом. Собственно это и есть явное публичное событие, которое входит в формальное противоречие с общем консервативным духом времени, поскольку молодой профессор был известен как позитивист. И это очевидным образом рассматривалось как указание на его неблагонадежность. Но, тем не менее, назначение его состоялось.

И тут необходимо обратиться к подоплеке этого события, которая имеет несомненно частный характер. Как отмечает Розанов в статье «Л. Н. Толстой и Н. Я. Грот (Предсмертные мысли Л. Н. Толстого)» назначить Н.Я. Грота в Москву просил лично у министра народного просвещения И.Д. Делянова отец философа – известный филолог академик Яков Карлович Грот. Однако Делянов, как по мягкости характера, так и в силу своей почти полной зависимости от Победоносцева, не мог напрямую решать этот вопрос без рекомендаций. Победносцев же рекомендовал обратиться за отзывом к одесскому архиепископу Никанору (Бровковичу) – доктору богословия, автору трактата (на тот момент двухтомного) «Позитивная философия и сверхчувственное бытие», а так же трудов по старообрядчеству и католицизму.

На то, что Победоносцев в 1886 году был посредником по некоему вопросу между Деляновым и архиеп. Никанором, указывает его письмо 16 ноября 1886, где обер-прокурор пишет, что он прочел какой-то отчет архиерея и послал Делянову, «который всем этим интересуется». Так же в письме Победоносцев просит прислать «штук пять» экземпляров для того, чтобы «послать некоторым лицам». Судя по датам и отсылке к Делянову, речь идет именно об отзыве архиеп. Никанора на труды Грота-младшего. Подтверждением того, что Делянов был заинтересован в отзыве на труды Грота, является и черновик письма самого Делянова архиеп. Никанору, где среди трудночитаемого текста можно разобрать призыв министра побыстрее написать «отчет» о Гроте.

Архиеп. Никанор подготовил отзыв. И отзыв благожелательный – в 1885-1886 гг. в философии Грота происходит поворот от позитивизма к метафизике под влияние знакомства с трудами Дж. Бруно, что наиболее заметно в трактате «О душе». Несмотря на явно пантеистический характер воззрений профессора-философа для архиеп. Никанора сам факт обращения позитивиста к метафизике – это пример того, что человека не может удовлетворить чистый позитивизм. Собственно Грот и рассматривался архиереем в качестве практического доказательства основного тезиса философии самого архиепископа-философа, согласно которому позитивизм в своем развитии неизбежно должен прийти к признанию существования сверхчувственного бытия.

Таким образом удивительно складываются несколько обстоятельств: 1) освобождение кафедры в Москве, 2) желание Грота-младшего перебраться в Москву, 3) забота Грота-старшего о своем сыне и связь его с Деляновым, 4) зависимое положение Делянова от Победоносцева, 5) активное сотрудничество архиеп. Никанора с Победоносцевым и доверие обер-прокурора архиеп. Никанору, 6) личное знакомство архиерея-философа с Гротом, 7) «философский поворот» Грота (который сам Грот считал не поворотом, а логическим продолжением своих прежних воззрений) и следующий отсюда положительный отзыв архиеп. Никанора, который обосновал отход Грота от позитивизма.

Следствием этого положительного отзыва явилось как назначение Грота в Москву, так и то, что отношения между архиеп. Никанором и Гротом испортились. Дело было в том, что архиеп. Никанор опубликовал философскую часть своего «отчета» в десятом номере журнала «Православное обозрение» за 1886 год. То есть он совершает перевод некоего частного дела, порученного ему для «некоторых лиц», в публичную сферу. На что Грот реагирует двояко. С одной стороны он очень быстро пишет ответ на статью архиеп. Никанора в тот же журнал, а с другой – (по свидетельству биографа) говорит своим близким о том, что архиерей, называвший его своим другом, опубликовал в журнале донос на него. При этом в 1886 и 1887 году Грот продолжает вести интенсивную переписку с архиеп. Никанором по поводу отсутствия в его философии «поворота» и по вопросу о свободе воли. И судя по письмам архиеп. Никанора Грот не обвинял его в «доносительстве». Да и насколько можно считать это доносом?! Грот не мог не понимать того, что именно текст архиеп. Никанора привел его в Москву, того, что это текст апологетический. Но как будет видно далее – для Грота это был все равно «донос».

О чем идет речь? Мы имеем положительное исполнение карьерного желания Грота благодаря совпадению частных интересов и доверия друг к другу лиц, которые наделены властью исполнить это желание. С другой стороны, мы имеем нетипичное действие архиерея, который частный документ публикует как научную статью. И интенция его ясна – публично поддержать Грота, официально показать, что он не позитивист.

Грот, наверняка, знаком с частным текстом архиеп. Никанора, который не мог не дойти до него через его отца от Делянова или Победоносцева. И при этом Грот в своем ответе в «Православном обозрении» доказывает, что никакого поворота у него в воззрениях не было! А это означает публичное признание того, что остался позитивистом. То есть, он как бы пишет «донос» на себя самого. Зачем это ему?

Ответ Грота выходит в самом конце 1886 года. Он уже в Москве. Что может его вынудить на такой поступок?! Скорее всего, тут возможен только один ответ: Грот боится не столько Делянова, который ничего не понимает в философии, сколько мнения своих коллег-философов, которые, прочитав статью архиеп. Никанора, могли бы сделать вывод о том, что Грот отказался от своих прежних воззрений ради карьеры. Грот боится общественного мнения, а потому рискует оказаться под подозрением со стороны властей, написав подобный ответ. И он его пишет. И кажется, что именно этот ответ и есть тот публичный итог, который в данном случае оказывается более важным, чем его назначение на кафедру философии Московского университета, явившееся результатом исключительно частных действий.

Но еще более важным является вопрос о мотивах архиеп. Никанора, который, несмотря на сомнительность философских воззрений Грота, рекомендует его на кафедру философии Московского университета. Зачем это нужно архиерею, который мог совершенно свободно написать Победоносцеву и Делянову о том, что Грот – позитивист и чуть ли не атеист? Тем самым вопрос был бы закрыт. Но архиерей-философ рекомендует в Москву мыслителя, который начинает отходить от позитивизма к метафизике. Для архиеп. Никанора Грот – пример того, как позитивист может, развивая свои выводы, признать существование сверхчувственного бытия, которое исходно позитивисты не признают. И именно эта идея лежит в основе трактата архиеп. Никанора «Позитивная философия и сверхчувственное бытие». Таким образом, можно допустить значительную вероятность того, что архиеп. Никанор желал, чтобы Грот продолжал свои труды и пришел в итоге к религиозной философии. То есть архиеп. Никанор, по сути, попытался эмпирически убедиться на примере Грота в правоте выводов своего трактата. При этом, в определенной степени это удалось. К сожалению, Грот не пошел далее пантеистического миропонимания, а ранняя кончина не позволила ему развить свои философские идеи. Однако можно точно констатировать то, что без помощи архиеп. Никанора и без его философско-экспериментального отношения к судьбе Грота, последний никогда бы не смог сделать своего самого значительного карьерного шага.