Доклад первого проректора Казанской православной духовной семинарии игумена Евфимия (Моисеева) на XV ежегодной международной научно-практической конференции «Богословие и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи» 19-21 ноября 2015г.

Формирование богословских интересов свт. Феофана Затворника в период получения начального и среднего образования
(по материалам летописи жизни и служения свт. Феофана Затворника)

До сих пор период становления богословских взглядов свт. Феофана Затворника изучен не достаточно подробно. Между тем очевидно, что обучение будущего святителя в духовных школах – наряду с природными талантами и особой духовной одаренностью – дало мощный импульс для его развития как богослова и духовного писателя и положило прочную основу для его богословских взглядов. О духовном образовании – особенно первой половины XIX столетия написано немало критического, однако следует признать: если бы в жизни епископа Феофана не было периода обучения в духовных школах вряд ли бы его таланты и дарования, благодаря которым он поднялся на высоту учителя Русской Церкви, раскрылись бы в полной мере.

 Домашнее обучение

 По традиции той эпохи начатки своих богословских познаний юный Георгий Говоров, или как его любя называли домашние «Егорушка», получил в семье. Племянник святителя И.А. Крутиков в своих воспоминаниях дает довольно интересную характеристику домашнего обучения: «Просто и немногосложно было первоначальное домашнее обучение в первой четверти XIX века; <…> учили читать и писать по гражданской и в то же время церковной печати, — учили по буквосослагательному способу, начиная от исчисления букв, слогов, слов и переходя, наконец, к чтению Часовника[1] и Псалтири… Указанная метода давала возможность самим родителям и близким родным начинать обучение, а это — ничем не заменимое благо. Когда отец или мать обучают, способности ребенка более правильно и постепенно раскрываются и нередко под руководством благочестивой матери или доброй родственницы уязвляются любовью к Матери-Церкви. Это счастье выпало и на долю Егора Васильевича».[2]

 Профессор Владимирской духовной семинарии протоиерей Николай Флоринский[3] в своих воспоминаниях писал, что «своим от юности высоко-благочестивым настроением преосвященный Феофан был обязан — при Божией благодати — благочестивым и просвещенным своим родителям. Он неоднократно о их благочестии воспоминал в разговорах, касавшихся христианского воспитания детей. Особенно благодарно вспоминал он о своей родительнице. “Матушка наша, — говорил епископ, — знала так хорошо Четьи-Минеи, что и богословам не уступала. Когда батюшке, по делам приходского пастырства, было некогда заняться с детьми, она нам рассказывала о житиях святых, либо прямо оные вслух нам читала по книге”. При сем воспоминании о матери у епископа лицо просветлялось радостию, и он, с глубоким чувством благодарности к матери своей, восклицал в восторге:  “О какая славная была наша матушка! Царство ей Небесное! Мы в семилетнем возрасте еще научились от нее христианскому богословию”».[4]

Домашнее обучение будущего святителя шло успешно. Он очень быстро выучивал свои уроки и умел хорошо отвечать. К семи годам он уже был научен грамоте. Отец был доволен успехами сына и ставил его в пример другим своим детям, которые не отличались такими способностями.

Важное свидетельство о влиянии семьи на формирование личности и духовного облика  святителя дает Н.А. Крутиков: «Ничего нет … удивительного, если у преосвященного Феофана еще от юности сохранились некоторые особенности его духовного настроения: его замечательная обходительность со всеми, добродушие, приятный юмор и особенное внимание к нуждам других. Говоровы вполне оправдывали свою фамилию: они, действительно, были большие говоруны. Из всей своей фамилии эту родовую черту ума и слова в лучшей форме отобразил в себе преосвященный Феофан. Для него разговор был душою его жизни. Владыка, по-видимому, как бы даже стеснялся что-либо в сухой строго систематической форме излагать. Он любил и с замечательным искусством умел передавать свои нажитые религиозные убеждения простым разговорным языком. Вот почему господствующей и, можно сказать, почти исключительной литературной формой выражения его мыслей служит, как известно, письмо. Не только гомилеты, но и вообще ценители русского словесного искусства, независимо от содержания многочисленных творений преосвященного Феофана, должны по времени обратить внимание и на самый их язык. В этом последнем много встречается особенностей: лаконизм и сопоставление слов для другого кого совершенно непозволительное».[5]

Ливенское духовное училище

В возрасте десяти лет – в 1825 году – Георгий Говоров был отдан в духовное училище в Ливнах – уездном городе Орловской губернии, располагавшемся в 28 верстах от Чернавска – родины святителя. Следует сказать, что в 20-е годы XIX столетия духовное образование развивалось достаточно интенсивно. Вот как пишет об этом племянник свт. Феофана И.А. Крутиков: «Преосвященный Феофан родился вскоре после достопамятной и поучительной эпохи 1812 г., когда русские, сознав свои ошибки и внемля урокам этой эпохи, занялись исправлением своих недостатков, когда на духовное просвещение, как на источник этого исцеления, обращено было большое внимание, когда выработан был новый устав духовных училищ, когда на ниве духовного образования работали Филарет, митрополит Московский[6], Иннокентий Пензенский[7], и готовились работать следующие учители: Иннокентий Одесский[8] и Димитрий Муретов[9] и под. Словом сказать: родился в то время, когда можно было получить основательное богословское образование, нужду и необходимость которого все сознавали».[10]

Ливенское четырехклассное духовное училище было открыто в 1817 г. По Уставу 1814 г., духовные училища предназначались «для первоначального образования и подготовления детей к служению Православной Церкви». Первый год обучения был подготовительный. В последующие четыре года воспитанники изучали Закон Божий, русский язык, арифметику, пение, греческий и латинский языки, географию. Дети из духовного сословия принимались в училища бесплатно. Смотрителем Ливенского училища в то время был протоиерей Иоанн Скрябин[11].

Во время учебы в Ливнах Егор Говоров жил у одного из своих дальних родственников, преподавателя училища Ивана Васильевича Петина[12]. Об этом позаботился его отец, который стремился оградить сына от дурных влияний старшекурсников, справедливо опасаясь что резвый характер Георгия может отвлекать его от учебы.

Вот что пишет о благотворном воздействии, которое оказал этот человек на будущего святителя И. А. Крутиков: «И.В. Петин, впоследствии инспектор училища, по всей вероятности, имел большое благодетельное влияние на мальчика Георгия Говорова. В чем выразилось это влияние, с точностью определить трудно; но можно с вероятностью полагать, что естественная резвость юного ученика духовного училища направлена была на изучение уроков, послушание учителям, уважение старших и вообще на благонравие. Вероятно, также Иван Васильевич, как друг и приятель о. Василия, и репетировал, по возможности, и сообщал ученику здравые сведения. Как бы то ни было, только это влияние неоспоримо: впоследствии преосвященный Феофан вспоминал об Иване Васильевиче как своем благодетеле и имел с ним переписку»[13].

Н.А. Крутиков свидетельствует о том, что Георгию Говорову пришлось немало потрудиться прежде чем его поведение перестало вызывать нарекания наставников: «Не слишком ли полагался о. Василий на способности своего сына, и потому очень рано повез его в Ливны? Если только он так думал; то он очень ошибся в своем расчете. Годы брали свое, и ученик Говоров долгое время занимал невысокое место в списках».[14]

И все же именно к периоду учебы в Ливнах (1827 год) относится первая характеристика будущего святителя, которая звучит как вполне положительный отзыв: «поведения скромного, успехов отлично хороших».[15]

Из наставников Георгия Говорова по Ливенскому духовному училищу следует упомянуть также учителей греческого языка Сергия Федоровича Полидорова и Ивана Павловича Тезавровского[16]. Благодаря этим преподавателям Георгий уже в юном возрасте приобрел хорошие начальные знания этого языка, которым впоследствии, как известно, овладел в совершенстве.

И.А. Крутиков подводит следующий итог пребыванию Георгия Говорова в Ливенском духовном училище: «Благодаря таким учителям, попечению родителей, своим дарованиям, какими Господь наградил мальчика, ученик Ливенского духовного училища Георгий Говоров быстро прошел училищный курс и в числе лучших учеников в 1829 г. поступил в Орловскую духовную семинарию».[17]

Впоследствии святитель с большой теплотой вспоминал свою первую духовную школу и не забывал пересылать в ее библиотеку свои труды. Так, в письме епископу Нижегородскому Иеремии (Соловьеву) от 23 октября 1874 г. он писал: «Ваше поручение: послать книги в училища Севское и Ливенское — исполню с удовольствием. Все, что могу, перешлю»[18].

 Орловская духовная семинария

 В 1829 году Георгий Говоров в числе лучших учеников Ливенского духовного училища был переведен в Орловскую духовную семинарию. Эта была одна из лучших духовных школ того времени. Семинария была весьма многочисленной – насчитывала порядка 500 воспитанников, которые обучались на трех отделениях – начальном, среднем и высшем, или, как их называли сами студенты, риторике, философии и богословии. Обучение длилось шесть лет – на прохождение каждого этапа отводилось по два года. Семинария располагала по тем временам очень неплохой библиотекой: в 1829 году в ней насчитывалось 2620 книг, не считая учебных пособий и журналов.[19]

Во время учебы Георгия Говорова в Орловской духовной семинарии правящим архиереем Орловской епархии был епископ Никодим (Быстрицкий). Этот преосвященный, который слыл весьма строгим архипастырем, сыграл впоследствии большую роль в судьбе будущего святителя.

8 сентября 1829 года ректором Орловской духовной семинарии был назначен иеромонах Исидор (Никольский), впоследствии митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский, первенствующий член Святейшего правительствующего синода. Согласно требованию устава при назначении на должность ректора он был возведен в сан архимандрита.

Историк Орловской семинарии Константин Никольский так оценивает деятельность архимандрита Исидора на посту ректора: «Как ректор <…> архимандрит Исидор известен тем, что с должным успехом поддерживал <…> те добрые начинания и порядки по всем частям управления, какие введены были его предшественником Арсением[20]. Он зорко следил за течением школьного дела в семинарии, а потому тогда, когда замечал какие-либо ненормальности в этом деле, сейчас же входил в правление с запиской о немедленном их исправлении…

Он … требовал от всех подчиненных, как учащих, так и учащихся, вообще исправного прохождения своих обязанностей, в чем бы они ни заключались… Это был заботливый, твердый в решениях, внимательный и аккуратный начальник вверенного ему духовно-учебного заведения».[21]

И.А. Крутиков пишет, что «находясь в полном развитии своих духовных сил, Исидор поставил Орловскую семинарию на подобающую высоту, так что на нее обратило внимание киевское академическое начальство, под ведением которого она находилась, тем более что из этой семинарии вышел и Иннокентий, знаменитый вития и ученый, бывший в то время ректором Киевской духовной академии. Преподаватели семинарии по главным предметам были люди даровитые и усердно занимавшиеся своим делом под личным наблюдением ректора Исидора. Под руководство таких учителей и поступил из Ливенского духовного училища Георгий Говоров».[22]

Интересный эпизод, имевший место в январе 1830 года, описывает святитель Феофан в письме к одной из своих корреспонденток от 17 февраля 1892 г.: «В словесности — первом классе семинарии, почему-то назначено было нам дома, в родительском доме на Рождественском отпуске, написать проповедь по своему выбору предмета. Я писал ее с большим воодушевлением, за то отец ректор <…> повелел мне представить ему список. Тогда я долго не по земле ходил, а выше облаков».[23]

На склоне лет святитель Феофан в одном из писем так вспоминал о годах обучения под началом архимандрита Исидора: «К нам приехал ректором архимандрит Исидор, нынешний Владыка С.-Петербургский, и был у нас четыре года с небольшим. Я очень его помню… да и все орловцы помнят… Я при нем был в низшем и среднем отделении семинарии. Он часто назначал меня читать в субботних собраниях мои философские бумагомарания. У него были заведены в первые часы в субботу собрания всех классов в большую залу, на коих ученики всех классов читали свои сочинения, какие Владыке понравились».[24]

Эти эпизоды говорят о том, что архимандрит Исидор уже в то время обратил внимание на талантливого ученика, которому покровительствовал и впоследствии, став постоянным членом Святейшего правительствующего синода.

Будущий святитель провел в Орловской семинарии в общей сложности восемь лет – с 1829 по 1837 гг. – на два года больше положенного срока. И.А. Крутиков так объясняет причины этого поступка: «В философском классе способности Георгия Говорова стали быстро раскрываться, и он обратил на себя внимание профессора Евфимия Андреевича Остромысленского[25], одного из первых студентов 1 курса Киевской духовной академии, товарища Иннокентия[26].

Преподавая философские науки — метафизику, историю философии, логики и психологии, Евфимий Андреевич был красою семинарии. Ученики заслушивались его лекций, тем более, что они излагались языком понятным и увлекательным… Г.В. Говоров со вниманием слушал лекции Евфимия Андреевича, часто с ним беседовал по вопросам психологии и был им отличаем как один из лучших и даровитых учеников. Даже более этого — Егор Васильевич имел доступ в квартиру Евфимия Андреевича, часто бывал у него, и часто можно было слышать их беседу о философских вопросах, длившуюся иногда по несколько часов. Словом, между учителем и учеником установилась тесная нравственная связь, и эта связь настолько была крепка, что Георгий Говоров, несмотря на то, что был один из числа очень хорошо успевающих, захотел сам остаться на повторительный курс в философском классе ради именно Евфимия Андреевича, желая еще прослушать полный курс его уроков по философским наукам. Но каково же было его разочарование! Евфимий Андреевич лишь только начал читать следующий курс, как назначен был законоучителем Орловского кадетского корпуса с принятием сана священника».[27]

Однако можно предположить, что не только любовь к лекциям профессора Остромысленского заставила будущего святителя повторно пройти курс философского отделения.

У нас нет ни малейших оснований предполагать, что причиной этого могло стать плохое поведение воспитанника. «В ведомостях воспитанников Орловской семинарии <…> против фамилии Говорова стоит: “в первом году отмечен раз — отличается склонностью к уединению и трудолюбию; … назидателен в обращении с товарищами и подает собой пример трудолюбия и благонравия; во втором году: склонен к уединению, кроток и молчалив”».[28]

Маловероятно и предположение, что Георгий Говоров остался на повторный курс из-за плохой успеваемости, хотя курс философии был и не легок для усвоения. Как указывает Константин Никольский, «такой обширный курс философии, преподававшийся к тому же на языке латинском (за исключением истории философии), был очень труден для воспитанников, только что перешедших из риторики. Они часто не могли справиться и овладеть предметом как должно. Этим объясняется то, что иногда даже хорошие ученики для лучшего усвоения науки философии просили правление об оставлении их в среднем отделении на повторительный курс».

Наиболее вероятным является следующее предположение. В 1829 году Комиссия духовных училищ предписала, чтобы правления семинарий при переводах учеников в высшие классы проявляли предусмотрительность,  с тем «чтобы до слушания высших наук, как то философии и богословия, допускаемы были ученики, достаточно наставленные в приготовительных науках и не слишком младолетние, а детей незрелого учения и возраста удерживать в низших классах для усовершенствования в свойственных им предметах учения».[29]

Таким образом, наиболее вероятной причиной послужило то, что Георгий Говоров был сочтен еще достаточно юным для обучения в богословском классе, поскольку на момент окончания среднего отделения ему было всего 18 лет. Впрочем, вполне вероятно, что при этом было принято во внимание и его пожелание остаться в среднем классе, чтобы еще раз прослушать курс лекций профессора Остромысленского.

Однако как мы уже знаем, вскоре после этого профессор Остромысленский, который к тому времени принял сан священника, был переведен на приходское служение и на повторительном курсе Георгий Говоров больше занимался самостоятельно.

В июле 1833 года архимандрит Исидор был переведен на должность ректора Московской духовной семинарии. На должность ректора Орловской духовной семинарии был назначен профессор богословских наук иеромонах Сергий (Клиров), который, к сожалению, не оставил заметного следа в истории Орловской семинарии.

В годы учебы в семинарии у Георгия Говорова развивается интерес к изучению творений свт. Тихона Задонского. В 1825-1826 годах вышло собрание творений этого выдающегося духовного писателя.[30] Очевидно, что творения святителя Тихона не могли остаться без внимания со стороны Георгия Говорова, который еще с детства его почитал. В своем письме к С. О. Бурачку[31] от 13 декабря 1855 г. епископ Феофан писал: «С мальства я люблю его (свт. Тихона Задонского), — и маленький еще ходил к нему. И писания его все сладки и пресладки! — Ясновидящий!»[32]

Племянник святителя Феофана А.Г. Говоров писал: «Он часто говаривал мне, что еще с ранней юности он глубоко чтил память святителя Тихона и ходил с своей родины в город Задонск пешком на поклонение святителю».[33]

Совершенно очевидно, что святитель Тихон имел большое духовно-нравственное влияние на юного Георгия Говорова. Безо всякого преувеличения святителя Феофана Затворника можно назвать не только ярким представителем, но и прямым продолжателем традиции святителя Тихона Задонского, в основе которой лежало пастырское душепопечение, стремление донести евангельские истины до своих современников на доступном их пониманию языке.

«Егор Васильевич высоко смотрел на обязанности и жизнь приходского духовенства и несомненно был бы где-нибудь на приходе, если бы Промысел не указал ему другой высший путь. Вообще никто не думал, что Георгий Васильевич будет таким строгим подвижником, — отличался он веселостью, общительностью и принимал участие в невинных товарищеских развлечениях… – пишет о нем уже не раз цитированный сегодня И.А. Крутиков. – Но наряду с этой общительностью, говорят, замечались проблески религиозной созерцательности в суждениях и делах: так любил он по временам уединяться, видали его погруженным в какие-то думы, видали его в полночь усердно молящимся и долго простаивающим на молитве. Это могли быть порывы юношеской любознательности или чистой души юноши, стремящейся к Богу — своему Первоисточнику, что по временам можно замечать у всех юношей, еще не испорченных и не покоренных какой-либо страстью. Но у Георгия Васильевича было не то, хотя товарищи сему не придавали значения, и сам он, быть может, не мог определить, что с ним совершается. В сущности же это были глубоко коренящиеся в душе юного питомца высшие стремления к иночеству, которые впоследствии и были так блистательно осуществлены в Вышенской пустыни».[34]

В сентябре 1835 года Егор Говоров приступил к занятиям в высшем отделении Орловской духовной семинарии, где богословские науки занимали особое место в ряду других дисциплин. Изучение Священного Писания в Орловской семинарии, начиная с 1819 г., составляло «особый класс, общий для учеников всех трех отделений». На него отводилось два часа каждую субботу. К 1832 г. его разделяли между собой ректор и инспектор.

Церковная история являлась второстепенным предметом высшего отделения. Как пишет Константин Никольский, «библейская, общая и русская церковная история преподавались совместно. Сначала изучали по руководству Филарета (“Начертание церковно-библейской истории”)[35] библейскую историю; потом приступали к истории церковной, каковую и проходили по учебнику Иннокентия (Смирнова) «Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII века»[36]. С русской церковной историей знакомились попутно при изучении общей». Преподавал церковную историю в Орловской семинарии в 1833-1842 гг. иеромонах Венедикт (Курковский).[37]

В июле 1835 года по причине увольнения от должности архимандрита Сергия ректором Орловской духовной семинарии был назначен иеромонах Софония (Сокольский), впоследствии архиепископ Туркестанский и Ташкентский. Архимандрит Димитрий (Муретов), ревизовавший семинарию, характеризовал его следующим образом: «Ректор семинарии и профессор богословия архимандрит Софония <…> к прохождению возложенных на него должностей весьма способен; преподаванием богословия занимается с полным усердием; управляет семинарией деятельно и благоразумно; заслуживает одобрение начальства».[38]

Студентом высшего отделения Орловской духовной семинарии Георгием Говоровым представлено сочинение по богословию на тему: «Почему для спасения рода человеческого необходимо воплощение Бога?» На последней странице рукописи сохранилась рецензия преподавателя: «Хорошо, особенно в тех местах, где автор сводит изречения Св. Писания для подтверждения своих мыслей: но доказательства силлогистические сухи и могли быть короче».[39]

По воспоминаниям И.А. Крутикова. «Г.В. Говоров «был один из лучших учеников своего курса, занимая 4-е место в списке. <…> Не имея сильного влечения к изучению догматического богословия, которое тогда считалось главным предметом, Георгий Говоров очень любил заниматься решением нравственных вопросов, изъяснением мест из Св. Писания».[40]

То, что один из лучших учеников не проявлял большого интереса к изучению догматического богословия, вероятно, не нравилось новому ректору архимандриту Софонии, преподававшему этот предмет. Возможно, именно по этой причине ректор не включил его в список рекомендованных к поступлению в Киевскую духовную академию. Однако именно любовь к Священному Писанию избавила Георгия Говорова от опасности остаться вне академических стен и помогла получить заветное направление на обучение в Киевскую духовную академию,

Об этом важном эпизоде жизни будущего святителя И.А. Крутиков пишет следующее: Егор Говоров «особенно отличался знанием Св. Писания, чем даже однажды на экзамене обратил внимание присутствующего местного владыки епископа Никодима, хорошо знающего Св. Писание и высоко ценящего изучающих оное. Это имело громадное влияние на дальнейшую судьбу Георгия Говорова. Когда пришло время назначать в Киевскую академию лучших студентов, ректор архимандрит Софония <…> обошел Георгия Говорова, и в списке, представленном епископу Никодиму, он не числился. Владыка, умеющий предузнавать людей, обратил на это внимание о. ректора, говоря, что студента Георгия Говорова следует послать вместе с другими, что он вполне оправдает доверие начальства. Желание архиерея равносильно было приказанию, ибо он отличался настойчивостью и терпеть не мог противоречий; потому Георгий Говоров сейчас же внесен был в список посланных в Киевскую духовную академию. Таким образом Промысл Божий видимо вел Георгия Говорова к высшему назначению пастыря Церкви и учителя веры и благочестия, за что теперь он прославляется по всей России».[41]

Можно с уверенностью сказать, что именно в Орловской духовной семинарии сформировались основные богословские интересы будущего святителя, которые лежали, в первую очередь, в области изучения нравственного богословия и Священного Писания. При этом Георгий Говоров проявил и недюжинные способности к языкам: он «настолько хорошо знал греческий язык, – пишет Крутиков, – что в низшее отделение семинарии, за отсутствием учителя, посылался лектором, что по прежнему Уставу было возможно, ибо на древние языки в семинарию не посылались отдельные наставники».[42] Эти таланты получили дальнейшее развитие в годы обучения в Киевской духовной академии.

Из воспоминаний И. А. Крутикова: «Хотя семинарии того времени не могли сообщать обширных познаний по всем предметам семинарского курса, — некоторые предметы читались в самом кратком объеме и считались второстепенными, — но по главным предметам — догматическому богословию, философии и риторике сообщались удовлетворительные познания, едва ли не более основательные, чем теперь. Главное же, обращалось большое внимание на развитие умственных способностей и возбуждался интерес к вопросам о Боге, мире, душе человека и взаимных отношениях — такой интерес, который в юношах оставался на всю жизнь. Предметы: догматическое богословие, философия и риторика читались лицами более даровитыми, магистрами и потому изучались старательно. “Нельзя быть ученым понаслышке” — так гласил устав семинарий тогдашнего времени. Нельзя не видеть педагогической мудрости устава того времени, составленного главным образом Филаретом, митрополитом Московским. Действительно, как долголетний опыт показал, даровитые юноши того времени выходили из семинарии с основательными принципиальными познаниями наук богословия и философии и с горячей любовью заниматься разрешением важных вопросов жизни, бытия и спасения души — после, по выходе из заведения. К числу таких юношей принадлежал и Георгий Васильевич Говоров».[43]

Летом 1837 года Егор Говоров окончил Орловскую духовную семинарию по первому разряду и был направлен для получения высшего духовного образования в Киевскую духовную академию.

 

[1] Часослова.

[2] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 47—48.

[3] Флоринский Николай Иванович (1826—1900), протоиерей, в 1850—1866 г. профессор Владимирской духовной семинарии, с 1858 г. священник в Успенском Княгинином женском монастыре; законоучитель в женском епархиальном училище; выпускник Владимирской духовной семинарии и Киевской духовной академии (магистр) (1849); с 1866 г. настоятель церкви и законоучитель 1-й Киевской гимназии, впоследствии настоятель Успенского и Софийского соборов в Киеве, священник Киево-Сретенской церкви (1888—1900); духовный писатель и проповедник, автор сборников слов и поучений, работ в области сравнительного богословия, литургики, истории Русской Церкви; корреспондент свт. Феофана Затворника (см. напр. ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1968. Ч. 1. Л. 1—20 об.).

[4] ВЧ. 1894. № 22. С. 350.

[5] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1963. Л. 4—4 об.

[6]Филарет (Дроздов; 1782—1867), святитель, в 1812—1819 гг. ректор Санкт-Петербургской духовной академии, в 1821—1867 гг. архиепископ, затем митрополит Московский и Коломенский.

[7]Иннокентий (Смирнов; 1784—1819), святитель, в 1813—1819 г. ректор Санкт-Петербургской духовной семинарии, профессор, доктор богословия (с 1814 г.); выпускник московской Перервинской и Лаврской духовных семинарий (1805); в 1810 г. игумен Николаевского Угрешского монастыря, архимандрит (с 1812 г.); в 1819 г. епископ Пензенский и Саратовский; проповедник, богослов, экзегет, историк Церкви, автор учебного пособия «Начертание библейской истории от древнейших времен до XVIII в. в пользу духовного юношества. В 2-х ч.» (СПб., 1817).

[8]Иннокентий (Борисов; 1800—1857), святитель, в 1830—1836 гг. ректор Киевской духовной академии; выпускник Орловской духовной семинарии (1819) и Киевской духовной академии (1823); в 1823—1825 гг. инспектор, профессор церковной истории и греческого языка в Санкт-Петербургской духовной семинарии, в 1825—1830 гг. инспектор Санкт-Петербургской духовной академии, архимандрит, экстраординарный профессор богословия (с 1826 г.), доктор богословия (с 1829 г.); в 1836—1840 гг. епископ Чигиринский, викарий Киевской епархии, в 1840—1848 гг. епископ Вологодский, затем епископ (впоследствии архиепископ) Харьковский и Ахтырский, в 1848—1857 гг. архиепископ Херсонский и Таврический; проповедник, богослов, историк Церкви, агиограф.

[9]Димитрий (Муретов; 1811—1883), с 1837 г. профессор догматического богословия Киевской духовной академии, один из основателей и редактор журнала «Воскресное чтение» (в 1837—1841 гг.); выпускник Рязанской духовной семинарии и Киевской духовной академии (1835); с 1838 г. архимандрит, в 1838—1841 гг. инспектор, в 1841—1851 гг. ректор КДА;; в 1851—1857 гг. епископ Тульский и Белевский, впоследствии епископ Херсонский и Одесский (1857—1874), затем Ярославский и Ростовский (1874—1876), архиепископ Волынский и Житомирский (1876—1883); проповедник и богослов, автор лекций по догматическому богословию, читавшихся им в академии, один из составителей проекта реформы русского духовного образования.

[10] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 44.

[11]Скрябин Иван Иванович (р. 1781), выпускник Севской духовной семинарии (1804), в 1804-1816 гг. священник Троицкого собора г. Ливны, в 1818—1830 гг. смотритель Ливенского духовного училища, протоиерей; с 1829 г. настоятель Троицкого собора в Ливнах.

[12] Петин (Пятин) Иван Васильевич, преподаватель, затем инспектор Ливенского духовного училища (с 1823 г.); выпускник Орловской духовной семинарии (1819); в 1829 г. священник Троицкого cобора г. Ливны;  в 1859-1868 гг. протоиерей Троицкого собора г. Ливны, в 1868 г. один из директоров Ливенского уездного тюремного отделения; женат на дочери священника Сергиевской церкви г. Ливны Василия Максимовича Говорова Александре Васильевне (с 1823 г.), дальней родственнице В.Т. Говорова; корреспондент свт. Феофана Затворника.

[13] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 51-52.

[14] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 1963. Л. 16 об.

[15] АРПМА. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 42. Ед. хр. 4012. Л. 133 — 133 об.

[16] Тезавровский Иван Павлович, выпускник Орловской духовной семинарии (1825), в 1826—1868 гг. учитель греческого языка и соединенных с ним предметов в Ливенском духовном училище.

[17] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 52—53.

[18]

[19] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 2222. С. 263-265.

[20]Арсений (Москвин; 1795—1876), выпускник Костромской духовной семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии (1821); в 1825—1827 гг. ректор Могилевской духовной семинарии, в 1829—1831 гг. ректор Рязанской, затем Тверской духовных семинарий; в 1832-1841 гг. епископ Тамбовский и Шацкий; впоследствии митрополит Киевский и Галицкий (1860-1876); боролся с молоканской и духоборческой сектами; автор толкований на псалмы, работ по библеистике, литургике, проповедей.

[21] Константин Никольский. Орловская духовная семинария (до 1867 г.). Церковно-исторический очерк. ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 2222. С. 116, 119-121, 123.

[22] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 53-54.

[23] Собрание писем. Вып. 4. С. 32.

[24] Там же.

[25]Остромысленский Евфимий Андреевич (1805‒1887), выпускник Орловской духовной семинарии (1825) и Киевской духовной академии (1829), магистр богословия, еще студентом удостоен премии гр. Н. П. Румянцева за «Исследование киевской церкви св. Илии, упоминаемой в договоре великого князя киевского Игоря Святославовича с греками 954 года, сохраненном в летописи преподобного Нестора»; в 1829-1834 гг. профессор философии в Орловской духовной семинарии; впоследствии кафедральный протоиерей, в 1866 г. протоиерей церкви св. Архангела Михаила при орловской военной гимназии; с конца 1870-х гг. проживал на хуторе в Орловской губернии; педагог и духовный писатель, автор трудов по истории Русской Церкви, вопросам воспитания и образования юношества, исследования «Молоканская секта», вып. 1-2 (СПб., 1881, 1885).

[26]Имеется в виду святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Одесский и Херсонский.

[27] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 54-55.

[28] Труды КДА. 1894. № 4. С. 422.

[29] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 2222. С. 198—200. 

[30] Сочинения преосвященного Тихона, епископа Воронежского и Елецкого, в 16 т. СПб.: Тип. И. Глазунова, 1825—1826.

[31] Бурачок Степан Онисимович (1800—1876), писатель, литературный критик, инженер; корреспондент свт. Феофана.

[32] ЦИАМ. Ф. 2355. Оп. 1. Д. 262. Л. 27.

[33] ДЧ. 1894. Ч. 2. С. 63.

[34] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 58-59.

[35] Учебное пособие для изучающих библейскую историю «Начертание церковно-библейской истории» архимандрита Филарета (Дроздова) впервые было издано в 1819 г. и неоднократно переиздавалось.

[36]Подготовленное епископом Иннокентием (Смирновым) учебное пособие для классического преподавания «Начертание церковной истории от библейских времен до XVIII в.» было издано в 1817 г.

[37] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 2222. Л. 221.

[38] ИР НБУ. Ф. 160. Ед. хр. 2222. Л. 132.

[39] Автограф вошел в состав рукописного «Сборника ранних (учебных) сочинений и выписок еп. Феофана» (66 л. толстой бумаги), зафиксированного в описи АРПМА, но утраченного. АРПМА. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Ед. хр. 4290. Л. 17.

[40] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 56.

[41] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 56-57.

[42] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 56.

[43] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 53.

[44] ДЧ. 1897. Ч. 1. С. 57.