Предлагаем вниманию читателей статью доцента Казанской православной духовной семинарии, действительного члена Императорского Православного Палестинского общества, лауреата Макариевской премии А.М. Елдашева

s9e-CkOABVc

Казанский Воскресенский Ново-Иерусалимский

монастырь (Архиерейская дача) и его некрополь

 

Дивное место, созданное самой природой на высоком берегу озера Средний Кабан, выбрал в 1665 г. митрополит Казанский и Свияжский Лаврентий II [1] для строительства Казанского Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. По приказанию патриарха Никона началось строительство деревянного мужского монастыря по образцу Истринского Ново-Иерусалимского в Подмосковье.

Основное каменное строительство монастыря развернулось на рубеже XVII-XVIII вв., когда были возведены Воскресенский собор с колокольней, надвратная церковь Тихона Амафунтского, монастырские кельи и службы, а территория была обнесена кирпичной оградой с башенками-пинаклями. С этого времени в Воскресенском монастыре стали проживать казанские митрополиты.

При монастыре было большое хозяйство: гумно, овины, молотильные сараи, амбары, маслобойня, скотный и другие хозяйственные постройки, сад, огороды, теплицы. После секуляризации в 1764 г. монастырь оказался за штатом и практически был закрыт. Святая обитель стала местом постоянного проживания казанских митрополитов только с 1789 г., митрополит Вениамин[2] переехал из казанского кремля в обитель и с этого времени весь комплекс стали называть загородным архиерейским домом. Но этому предшествовали события, связанные с осадой Казани пугачевцами.

Екатерина II, чувствуя свою вину перед Вениамином за то, что в октябре 1774 г. он был ложно обвинён в сотрудничестве с бунтовщиком Пугачевым и провёл  несколько месяцев в казанском остроге, выделила на обустройство дома крупную денежную сумму. Монастырский ансамбль отчасти возводился по чертежам умершего к тому времени видного представителя русского барокко, известного архитектора Варфоломея Растрелли (1700 — 1771)  под  руководством  казанского  зодчего  Василия  Кафтырева (1731/33 – 1807).[3]

Императрица лично ознакомилась с делом, которое вёл председатель следственной комиссии генерал П.С.Потёмкин (троюродный брат светлейшего князя Г.А.Потёмкина-Таврического). В изоляции Вениамин пробыл три недели. Найдя митрополита невинно оклеветанным, она Указом Синоду повелела Вениамина «именовать митрополитом казанским и носить белый клобук».

Затем собственноручно написала ему следующее письмо: «Преосвященный митрополит казанский Вениамин! По приезде моем в Москву, первым попечением было для меня рассмотривать дела бездельника Аристова[4] и узнала я к крайнему удовольствию моему, что невинность вашего преосвященства совершенно открылась. Покройте почтенную главу вашу сим  отличным знаком чести (т.е., белым клобуком); да будет он для всякого всегдашним напоминовением торжествующей добродетели вашей; позабудьте прискорбие и печаль, кои вас уязвили; припишите сие судьбе Божией, благоволившей вас прославить по несчастных и смутных обстоятельствах тамошнего края; принесите молитвы Господу Богу; а я с отменным благожелательством есмь Екатерина».[5]

Возможно, письмо было продиктовано и теми теплыми впечатлениями, оставшимися в памяти императрицы от пребывания Казани в мае 1767 г., и в частности посещения архиерейской дачи.[6]

В 1789 — 1830 гг. загородный дом являлся административным центром епархии, позже, после восстановления дома архиереев в кремле, обитель служила казанским архипастырям местом летних отпусков.[7] Время не пощадило зданий, но это — единственный в Казани монастырский комплекс, сохранивший в основном изначально задуманную архитектурную целостность.

К сожалению, архив загородного Архиерейского дома в годы революционного лихолетья XX столетия был полностью уничтожен.[8] Поэтому исследователи не в состоянии сегодня проследить историю святой обители, восстановить имена монашествующих и, в частности, лиц, погребенных на монастырском некрополе. Об этом же свидетельствует Наталья Троепольская (правнучка профессора Казанской Духовной академии И.М. Покровского),  в своей статье «Научно-реставрационное обоснование комплекса Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря».[9]

Для современных изысканий основным источником при изучении истории комплекса монастыря может послужить капитальный труд И.М. Покровского.[10] Однако в нём также нет упоминаний о захоронениях на монастырском некрополе.

Известно, что этот высокий холм, с незапамятных времен называвшийся «Едемским островом», ещё задолго до освоения его православными монахами пользовался почтительным уважением со стороны местного татарского населения.

В конце XIX – начале XX вв.  казанскими лингвистами были прочитаны надписи на двух каменных могильных плитах, лежащих: одна — у надвратной церкви Тихона Амафунтского,[11] другая — около колокольни Воскресенского собора, выполненные арабским шрифтом. Надгробия были установлены на княжеских булгарских захоронениях и датируются второй половиной XIII века.[12] В настоящее время эти плиты хранятся в Национальном музее Республики Татарстан.

Само монастырское кладбище находилось южнее Воскресенского собора. Рядом с ним в первой половине XIX века была построена деревянная часовня, снесенная в советские годы. Автору из достоверных источников известны два захоронения монастырского некрополя.

Здесь упокоился известный казанский масон и вольнодумец Полянский Василий Ипатович (1742 — 1800/01). Поклониться его могиле приходили не только из Казани, но приезжали и издалека.

Это была яркая,  самобытная и незаурядная личность. Казанский дворянин, военный чиновник в Сибири. В 1771 – 1772 гг. по поручению правительства совершил заграничную поездку в Швейцарию и Италию, во время которой познакомился с Вольтером. После возвращения в Россию был назначен секретарём Петербургской Академии художеств (1772 – 1778 гг.), работал в комиссии по составлению законов.

В дальнейшем жизнь Полянского круто изменилась. По видимому, за дерзкое высказывание о Екатерине II Сенат  приговорил его к отсечению руки. Приговор был отменён, но Полянский вынужден был уехать из Петербурга. С 1779 он советник губернского правления в Могилёве, ближайший помощник графа Захара Чернышёва.

В 1781 вышел в отставку и с той поры жил в своём имении Пановка Лаишевского уезда, что в 29 верстах[13] от Казани, которое в дальнейшем перешло к Юшковым.[14] В конце 80-х годов ненадолго возвращался на службу. Во время европейского путешествия, а также проживая в Казани собирал библиотеку. Часть книг (298 названий в 693 томах) была им подарена Первой Казанской мужской гимназии (дарственная от 26 ноября 1798 г.). В частности, в ней имелись книги на иностранных, преимущественно на французском языке, — 270 сочинений, в т.ч. издания XVIII века по философии, истории, филологии (сочинения Вергилия и Плутарха, И.Г. Гмелина, шведского офицера Ф.-И. Страленберга, бывшего в России в плену, французского просветителя Ш. Монтескье, английского поэта Дж. Мильтона, сочинения Б. Фонтенеля. Впоследствии библиотека Полянского наряду с книжным собранием Г.А.Потёмкина составили основу формирования будущей библиотеки императорского Казанского университета.[15]

Василий Полянский был погребен в фамильном месте упокоения рода Юшковых, слева от входа в парк, за алтарём Воскресенской церкви.[16]

Вплоть до начала XX столетия (а по некоторым косвенным источникам даже до 1920-х годов) над его могилой сохранялась чугунная плита, на которой была отлита следующая надпись: «Под сим знаком лежит прах надворного советника Василья Ипатова сына Полянского, возродившегося в 1784 году, ноября 23 дня; а всех лет жития его было пятьдесят девять, восемь месяцев и 5 дней. Ты, читатель, воздохни к Вышнему и умиленно помолись Господу Иисусу Христу. Аминь».[17]

Его младшая сестра Марфа (1758 – 2 февраля 1822) была замужем за казанским прокурором Романовым. Погребена на кладбище Свято — Введенского Кизического мужского монастыря.[18]

Лучшим из  памятников первой половины XIX века П.М. Дульский признаёт сооружение над могилой Н.И. Юшковой. «Памятник, как пишет исследователь, главным образом интересен своим барельефом, композиция и техника которого заставляют предполагать, что выполнял эту скульптуру незаурядный мастер».[19]

Юшкова Наталья Ипатьевна († 1815) являлась сестрой Василия Ипатовича Полянского и женой председателя казанского верхнего земского суда Юшкова Ивана Иосифовича († 1811). Она была матерью Владимира Ивановича Юшкова (1789 – 1869)[20] — мужа родной тётки Льва Николаевича Толстого Пелагеи Ильиничны (1797 — 22 декабря 1875).

В их семье родилось девять детей – пять сыновей (Николай (1777-1828), Александр (1780-1828?),[21] Иван (?), Иосиф (1788-1849),[22] Владимир (1789-1869) и четыре дочери – Екатерина, Мария и Надежда. Имя одной из них исследователями пока не установлено.

Н.Ильминский, а вслед за ним и Н.П. Загоскин отмечают, что до захоронения Полянского  за алтарём Воскресенского собора уже покоилось несколько членов семьи Юшковых. Исследователям ещё предстоит установить их имена. Подобное утверждает нас в мысли о большой благотворительной миссии, которую семья Юшковых несла по отношению к этой святой обители. Если это так, то становится понятным нахождение семейного некрополя на монастырской территории.

Однако, далеко не все Юшковы были здесь похоронены. Например, Николай Иванович Юшков был погребен на кладбище Свято — Успенского Зилантова монастыря.[23] Там чудом, до наших дней сохранилась могильная мраморная с прожилками плита, на которой выбито: «Под сим памятником положен гвардии капитан Николай Иванович Юшков, родившийся 1777 года июня 4 дня, скончавшийся 1828 года апреля 3 дня».

Несомненно, на некрополе монастыря погребали священно-служителей и монашествующих, но их имена окутаны пеленой ушедшего времени. Старожилы рассказывают, что до 1950-х годов за алтарём Воскресенской церкви ещё сохранялись могильные камни с именами упокоившихся священников.

Казань тесно связана с периодом становления молодого Льва Толстого, ибо здесь он прожил шесть лет с 1841 по 1847 гг.[24] Из семьи Юшковых будущий писатель был тесно связан с Владимиром Ивановичем, несмотря на их солидную разницу в возрасте в 39 лет. Толстой неоднократно посещал его имение Паново. Так, в августе 1842 года он наблюдал оттуда за дымом, расстилавшимся на горизонте от сильнейшего городского пожара.[25] У В.И. Юшкова в его имении Толстой провёл день 9 мая 1851 года.[26]

Проживая в Казани, Толстой, естественно, посещал и её окрестности. Так, он был в Кизической слободе[27] и в Кизическом Свято — Введенском мужском монастыре и не мог не посетить могилу упокоившегося здесь своего деда, казанского гражданского губернатора Ильи Андреевича Толстого (1757 — 1820).

Известно, что он неоднократно бывал в Зилантовском Свято-Успенском мужском монастыре,[28] и вряд ли пропустил могилу своего двоюродного дяди Николая Ивановича Юшкова.

Он также посетил и архиерейскую дачу, где в тенистом монастырском парке они гуляли вместе с его первой возлюбленной Зинаидой Молоствовой[29] и вряд ли обошли своим вниманием некрополь святой обители, где упокоились его казанские родственники по отцовской линии – Юшковы, и  взор молодых вряд ли прошёл мимо разлапистой сосны, которой в 1847 году было уже 80 лет.

Как считает современный крупный исследователь творчества Л.Н.Толстого Н.И. Бурнашева, казанский период жизни писателя ещё слабо освещён с позиций влияния на его дальнейшее художественное творчество.[30] Думается, что изучение жизни  родственников писателя, особенно Юшковых, а также казанских мест, им посещаемым, принесут много интересных находок и открытий.

Уместно напомнить, что 5 июля 1894 г. архиерейскую дачу посетил о. Иоанн Сергиев Кронштадтский, куда он прибыл, чтобы испросить благословение Казанского архипастыря Высокопреосвященнейшего Владимира[31] на совершение литургии в Благовещенском Кафедральном соборе.[32]

В это посещение о. Иоанн Кронштадтский, встреченный, как и везде, огромными толпами православных почитателей, приложился в Казанско-Богородицком монастыре к чудотворной иконе Казанской Божией Матери, получил из рук настоятельницы игуменьи Серафимы (Воскресенской) изящную копию с этой иконы. Совершил краткий молебен в доме вдовы Хохряковой, отобедал у почётного гражданина Казани, известного купца Дмитрия Ивановича Черноярова, около четверти часа беседовал с викарным епископом Анастасием в Спасо-Преображенском монастыре. И вечером того же дня отбыл из города вверх по Волге.

Архиерейский дом строился по образцу загородных дворцов в комплексе с регулярным парком. Парк монастыря – это памятник садово-паркового искусства и ландшафтной архитектуры второй половины  XVIII века. Аллеи лип и кленов расходятся лучами от центра, постепенно сливаясь с расположенной за парком рощей. Его главная аллея  ориентирована на ось центрального ризалита архиерейского дома. Парк был отделен от центральной площади обители кованой оградой на столбах. Запущенный и бесхозный сегодня, парк по-прежнему сохраняет прорисовку аллей и тропинок в виде двух букв «И» и «Х», что означает Иисус Христос.

На его центральной аллее среди дубов, лип, клёнов и берёз растёт самое старое дерево нашего города — сосна, почти в три обхвата и высотой до 30 метров.[33] Она начала расти  ещё при митрополите Вениамине в 1767 году,[34] в год приезда в наш город императрицы Екатерины II. Сегодня ее возраст насчитывает почти 250 лет. И почему бы в связи с этим событием рядом с ней не установить памятную табличку?

Положительные примеры же есть. Между селами Туркаш и Ятмас Дусай Кукморского района чудом сохранился природный памятник – древний дуб. Он является ровесником Петра Великого и как установили сотрудники Татарской лесной опытной станции, он достиг возраста 330 лет. Дуб – долгожитель растет на территории бывшей Туркашкой корабельной дубовой рощи Абдинского лесничества Мамадышского уезда, ныне Кукморского лесничества Сабинского лесхоза.

Дерево высотой 23 метра и почти в четыре человеческих обхвата. Диаметр дуба на высоте полутора метров от земли составляет 149 см, длина окружности – 458 см Учитывая преклонный возраст дуба, специалисты Сабинского лесхоза взяли его под охрану. По обеим сторонам от единственного в Татарстане дерева — памятника природы поставлены щиты и изгородь.[35]

Обозначен же изгородью и табличкой как самый старый дуб в Кукморском районе, а возможно и в Татарстан, которому 330 лет.

Ново-Иерусалимский монастырь и его некрополь, как и казанские родственники Л.Н. Толстого – Юшковы, ждут своего пытливого исследователя.

[1] Казанский митрополит Лаврентий II (на кафедре с 1657 по 1672 г.). Был погребен в усыпальнице под главным алтарем Благовещенского собора. См.: Республика Татарстан: православные памятники (середина XVI — начало XX веков). – Казань, 1998. — С. 14. Рака не сохранилась.

[2] Казанский митрополит Вениамин (Пуцек — Григорович) (на кафедре с 1762 по 1782 г.). С апреля 1782 г. жил на покое в Седмиозерной Богородичной пустыни. Упокоился 21 июня 1785 г. Был погребен в соборном храме в честь Смоленской иконы  Божией матери. См.: Известия по Казанской епархии, издаваемые при Казанской Духовной академии за 1901 год. – Казань: Типо-литография императорского университета, 1901. — С. 397 — 398. Известия по Казанской епархии, издаваемые при Казанской Духовной академии за 1906 год. – Казань: Типо-литография императорского университета, 1906. — С. 523. Рака, как и сама церковь, не сохранились.

[3] В частности, архиерейский дом с домовой церковью в честь Воскресения Христова. Первый этаж был выстроен ещё в конце XVII века. В 1780 – 1781 гг. дом был перестроен по проекту Растрелли под руководством В.И. Кафтырева. Яркий образец барокко. См.: Республика Татарстан: православные памятники (середина XVI – начало XVII веков). – Казань: Фест, 1998. — С. 72.

[4] Аристов — казанский дворянин, оклеветавший митрополита. Обвинён в навете. Бит кнутом и сослан на каторжные работы в Балтийский порт. Ссылка на: Пинегин М.Н. Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города. — СПб., 1890. Репринтное издание. – Казань: ООО DOMO «Глобус», 2005. — С. 312.

[5] Знаменский П.В. Сто лет назад. Православный собеседник. 1874, январь. – Казань: Университетская типография. – С. 118. Пинегин М.Н. Указ соч. — С. 311 — 312.

[6] Ссылка на: Пинегин М.Н. Указ соч. — С. 273. Гарзавина А. Екатерина II в Казани. Правда, вымыслы, загадки // Казань, № 2. 2005. – С. 82.

[7] Республика Татарстан: православные памятники (середина XVI — начало XX веков). – Казань: Фест, 1998. — С. 72.

[8] Из заявления в Центральный архив Татарской Социалистической Советской Республики от бывшего губернского архивариуса Казанского губархива и заведующего I отделением его, переименованным в секцию культуры и быта Татцентрархива, ныне библиотекаря и заведующего общим архивом статистического Управления Татреспублики, профессора И.М. Покровского от 10 октября 1928 г.

(…) Погиб ценнейший и старейший казанский архив загородного Архиерейского дома, приведенный мною в полный порядок в начале XX ст(олетия), когда я писал свою докторскую диссертацию в бытность профессором академии. Когда до меня дошел слух об опасности, грозившей этому архиву, и когда мы с только что назначенным управляющим Губархива бросились в загородный Архиерейский дом, то по озеру Кабан нам встретились только обгоревшие листы бумаги, разнесенные по льду (дело было в феврале или марте 1919 г.). Архив накануне нашей поездки был сожжен дотла. (…) Ссылка на: Троепольская Н.Е. Загородный Архиерейский дом: фрагменты истории// Гасырлар авазы — Эхо веков. — 2003. — № 1/2. — С. 174. Полностью заявление И.М.Покровского дано в исследовании Садыковой Р. Я служил любимому мной делу и сохранял ценнейшее достояние Знания и Культуры // Гасырлар авазы — Эхо веков. — 2001.- № 3/4. — С. 213 – 223.

[9] Троепольская Н.Е.  Загородный Архиерейский дом: фрагменты истории// Гасырлар авазы — Эхо веков. — 2003. — № 1/2. — С. 173.

[10] Покровский И.М. (1865-1941) — известный ученый-историк и краевед, профессор Казанской Духовной академии, стоял у истоков архивного дела в Республике Татарстан. Покровский И.М. Казанский архиерейский дом, его средства и штаты, преимущественно до 1764 года. Церковно-археологическое, историческое и экономическое исследование. – Казань, 1906.

[11] Святитель Тихон в V веке от Р.Х. был епископом города Амафунта на Кипре. Заслужил всеобщую любовь и уважение за своё усердие и благочестие. См.: Бухарев Иоанн, священник. Жития святых православной церкви на каждый день. — М.: Отчий дом, 2001. – С. 288 — 289.

[12] См.: Шпилевский С.М. Древние города и другие булгарско-татарские памятники в Казанской губернии. – Казань, 1877. – С. 475 — 477. Ашмарин Н.И. Об одном мусульманском могильном камне в загородном архиерейском доме в Казани //Известия общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете. Т. XXI. Вып. 1. — Казань, 1905. – С. 92 — 113.

[13] Верста, русская мера длины равная 1,0668 км

[14] Село Пановка после смерти В.И. Полянского († 1800/01) перешло к его сестре Наталье Ипатовне (†1815), от неё к сыну Владимиру Ивановичу Юшкову (1789-1869). Одним из последних владельцев имения был внук Иосифа Ивановича Александр Александрович Юшков (1857-?).

[15] Артемьев А.И. Прогулки по Казани. Университетская библиотека // Казанские губернские ведомости. 1850, № 16. Артемьев А.И. Библиотека Казанского университета // Журнал Министерства народного просвещения. Часть LXX. — С. 88 — 92. Записки Добрынина// Русская старина. 1871. Т. IV. — С. 132. Булич Н.Н. Из первых лет Казанского университета (1805 — 1819). Часть I. – Казань, 1887. – С. 101 — 108. Татарский энциклопедический словарь. – Казань: Институт татарской энциклопедии АН РТ, 1999. – С. 445. Ермолаев И.П. Прошлое России в лицах (IX — XVIII вв.). Биографический словарь. — Казань, 1999. — С. 136. Татарский энциклопедический словарь. – Казань: Институт татарской энциклопедии АН РТ, 1999. — С. 445. Татарская энциклопедия. Том I. – Казань: Институт татарской энциклопедии АН РТ, 2002. — С. 373.

[16] Загоскин Н.П. История императорского Казанского университета за первые сто лет его существования (1804 — 1904). Т. III. – Казань, 1903. – С. 13.

[17] Ильминский Н. Любопытное надгробие // Справочный листок г. Казани. 1867, №  91.

[18] Агафонов Н.Я. Указ. соч. – С. 97.

[19] Дульский П.М. Памятники казанской старины.  – Казань, 1914. С. 152 — 153.  В работе представлена фотография фрагмента памятника в виде скорбящего склонённого ангела. Из известных нам работ это единственная фотография надгробий Воскресенского некрополя.

[20] Род Юшковых внесён во 2-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 15.11.1838, утверждён указом Герольдии от 29.08.1842. В.И. Юшков был участником Отечественной войны 1812 года, в 1816 – полковник, в 1825 – уволен с тем же чином, в 1843-1846 – лаишевский уездный предводитель дворянства. За ним было сельцо Пановка Лаишевского уезда. См.: Казанское дворянство 1785 — 1917 гг. Генеалогический словарь / Сост. Г.А. Двоеносова. – Казань: Гасыр, 2001. — С. 630. Портрет Вл. Ив. Юшкова кисти известного мастера живописи П.Ф. Соколова (1791 — 1848) воспроизведён в монографии – Лотман Ю.М. и др. Лица пушкинской эпохи в рисунках и акварели. – М.: Искусство, 2000. – С. 87.

[21] Генерал-майор Юшков Александр Иванович – герой антинаполеоновских войн. В 1812 г., будучи полковником, командиром батальона лейб-гвардии Преображенского полка сражался под Бородино (награждён орденом св. Анны 2-й степени). В 1813 г. участвовал в сражениях под Люценом, Бауценом (награждён орденом св. Владимира 3-й степени), Пирной, Кульмом, Лейпцигом, находился в блокаде Майнца. 15 сентября 1813 г. за отличие при Кульме произведён в генерал-майоры со старшинством от 16 августа 1813 г. В 1815 г., командуя 2-й бригадой 27-й пехотной дивизии, участвовал во 2-м походе во Франции. По взятии Парижа союзными войсками 18 (30) марта 1814 года был назначен губернатором французской столицы. См.: Казанский телеграф. Юбилейное приложение. 26 августа 1912, № 5797, воскресенье. Портрет Юшкова А.И. кисти английского живописца Джорджа Доу (1781 — 1829), написанный в 1822 — 1824 гг. находится в военной галерее портретов участников Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813 — 1814 годов в Зимнем дворце. Он изображён в общегенеральском мундире образца 1817 г. На правой стороне груди звезда ордена св.Анны 1-й ст., На левой – серебряная медаль участника Отечественной войны 1812 г. и знак отличия прусского Военного ордена Железного Креста (т.н. Кульмский крест). На шее кресты прусского ордена Красного Орла 2-й ст. и ордена св. Владимира 3-й ст., из-под борта выступает крест баденского ордена Церингенского Льва.

[22] Иосиф Иванович Юшков (13 марта 1788 – 1 августа 1849), шталмейстер Императорского Двора, был женат на Голубцовой Варваре Ивановне (28 июня 1795 – 24 августа 1841). Кавалер орденов Св. Владимира 4 ст., Св. Анны 2 ст. Оба погребены на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры. См.: Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. – СПб., 1886. — С. 210. Казанское дворянство 1785 — 1917 гг. Генеалогический словарь / Сост. Г.А. Двоеносова. – Казань: Гасыр, 2001. — С. 631. Шталмейстер – соответствовал гражданскому чину тайного советника III класса, заведовал царскими конюшнями. См.: Советский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1981. — С. 1535.

[23] Агафонов Н.Я. Указ. соч. – С. 112. Исследователь указал дату смерти, как 5 апреля.

[24] Отметим, что к сожалению, казанский период становления Толстого практически не нашёл отражения в юбилейном альбоме, посвящённом 75-летию со дня рождения писателя. См.: Граф Лев Толстой – великий писатель земли русской в портретах, гравюрах, медалях, живописи, скульптуре, карикатурах и т.д. — СПб.: Товарищество М.О. Вольф, 1903.

[25] Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х т. Т. XVIII. — М., 1984. — С. 305. Письмо от 2 марта 1842 г. было адресовано тётке и воспитательнице Толстого Т.А.Ергольской.  Молодой граф, находясь в Паново, наблюдал на горизонте зарево и дым от городского пожара. Отметим, что это был девятый по счёту, как отмечает Пинегин (см.: Пинегин М.Н. Казань в её прошлом и настоящем. — СПб., 1890. Репринтное издание. Казань. 2005. – С. 400), пожар в Казани, в результате которого сгорело 1309 домов и 9 церквей, в основном в центральной части города. Казань горела 24 августа, понятно, что письмо не могло быть отправлено 2 марта. Поэтому своим исследовательским долгом считаем исправить эту неточность, возможно, здесь опечатка и письмо было отправлено  адресату 2 сентября 1842 г.

[26] Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х т. Т. XVIII. — М., 1984. — С. 319. Письмо М.Н.Толстой от 26 мая 1851 г.

[27] Гусев Н.Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год. — М., 1954. С. 168. Ссылка на: Бурнашева Н.И. «…пройти по трудной дороге открытия…» Загадки и находки в рукописях Льва Толстого. — М.: Наука, 2005. — С. 132.

[28] Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х т. Т. XVIII. — М., 1984. — С. 319.

[29] Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22-х т. Т. XXI. — М., 1985. — С.  42. Зинаида Модестовна Молоствова (18 ноября 1828 – 10 февраля 1897) была дочерью Спасского уездного предводителя дворянства Модеста Порфирьевича. Была замужем за дворянином, коллежским советником, депутатом дворянства Чебоксарского и Козьмодемьянского уездов Казанской губернии Тилле (Тиле) Николаем Васильевичем (10 августа 1822 – 3 февраля 1893). См.: Казанское дворянство 1785 — 1917 гг. Генеалогический словарь / Сост. Г.А. Двоеносова. – Казань: Гасыр, 2001. — С. 379, 550.

[30] Бурнашева Н.И. «…пройти по трудной дороге открытия…» Загадки и находки в рукописях Льва Толстого. – М.: Наука, 2005. — С. 114.

[31] Архиепископ Владимир II (Иван Степанович Петров) (28 мая 1828 – 2 сентября 1897). С 7 мая 1892 — архиепископ Казанский и Свияжский. Скончался от заражения крови. Погребен в склепе под алтарем Благовещенского Кафедрального собора. Место будущего своего погребения заранее указал сам. См.: Известия по Казанской епархии, издаваемые при Казанской Духовной академии за 1897 год.- Казань: типо-литография императорского университета, 1897. — С. 483 — 490.

[32] Святой праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях самовидцев. Сборник. – М.: Отчий дом, 1997. – 316. К слову сказать, о. Иоанн Кронштадтский посетил наш город ещё раз в июле 1897 года, когда он гостил у своего земляка, действительного статского советника, почётного члена и заслуженного ординарного профессора Казанской Духовной академии, доктора богословия, видного церковно-общественного деятеля Николая Ивановича Ивановского (1840 — 1913). См.: Матяшина Е. Воспоминания // Казань. № 10, 2002. — С. 67.

[33] Веймутова сосна, дерево из рода сосновых. Ствол прямой, высокий (до 60 м), хвоя сизо-зелёная. Родина – Северная Америка. Древесина используется в строительстве, в мебельном, карандашном и спичечном производстве. В культуре как декоративное растение. См.: Советский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1981. — С. 203.

[34] Возраст старейшей в городе сосны был по нашей просьбе определён с помощью специального бура директором Татарской лесной опытной станции Михаилом Суховым в октябре 2005 г. См.: Восточный экспресс. 27 октября 2005 г.

[35] Сафина С.А. Кукморский край. – Казань, Новости мира, 2008. — С. 96.