Доклад студента Ι курса магистратуры Казанской духовной семинарии чтеца Николая Литвинова на богословской секции ΧΙΙ научно-богословской конференции Самарской духовной семинарии «Иоанновские чтения» 9 октября 2017 года.

На рубеже XIX – XX вв. Российская Империя переживала процесс социального расслоения, связанный с реформами Александра II и мощным экономическим подъемом, при переходе от феодализма к капитализму. Эти реформы были жизненно необходимы для России, которая в своем социально-экономическом развитии сильно отставала от прогрессивных стран Европы, показателем чего явилась позорная Крымская война.

После отмены Александром ΙΙ крепостного права в 1861 году начался процесс социального расслоения общества. Поскольку опорой государства всегда считалось дворянство, у которого теперь из-под ног выбили прочное основание феодализма, начали появляться совершенно новые люди, которые требовали свобод по типу европейских. Начал появляться новый тип личности – «просвещенный бюрократ», который получив европейское образование, связал себя дружескими отношениями с либеральными общественными деятелями, учеными и литераторами (3, с. 28). В сознании произошел переворот от консервативного взгляда на политику к новому «просвещенному» либеральному и европейскому.

При этом произошел еще один переворот, который коснулся не только политического аспекта жизни общества, но и духовного, который сделал нравственным идеалом европейские культурные ценности и критический взгляд на традиционную религиозную составляющую жизни общества.

«С “Великими реформами”, – как пишет священник Григорий Ореханов, – рождаются читатели Льва Николаевича Толстого – одни уже действуют на государственном, экономическом, общественном, культурном поприще, другие только готовят себя к служению России на них» (3, с. 28). Эти люди были сильно озабочены тем, что отмена крепостного права это еще не все, что необходимо России, чтобы стряхнуть с себя пережитки феодализма, и требовали либерализации русской жизни, причем эти требования уже облекались в революционные программы, требующие радикальных мер.

Здесь важными становятся обстоятельства, которые обусловили появление радикальных политических программ. Это нигилизм, отвергающий все традиционное: культуру, историю, ценности, и его призыв к отвержению ценностей традиционно-религиозного характера. Например, программа М. Бакунина содержала в себе пункт, согласно которому личность становится свободной лишь тогда, когда будет господствовать тотальный атеизм.

Так, чтобы личность стала свободной, необходимо чтобы общество было цивилизованным и, как следствие высоко моральным, а высокие моральные ценности содержатся как раз в христианстве. Вот «здесь уже присутствует главный признак религиозного кризиса: стремление к жизни моральной, святой сочетается с отсутствием опоры на христианское предание» (3, C. 32).

Плюс ко всему возникает вера в прогресс, вера в науку, которая, как надеялись сторонники научно-технического прогресса 1860-х, сможет построить справедливую жизнь на принципах научно обоснованных, что естественно вызвало в 1870-х ощущение пустоты и духовного вакуума. Попытка найти выход в призыве Герцена: «В народ!» окончилась неудачей.

Однако нельзя говорить о том, что эти люди, пытающиеся вывести Россию на новый уровень развития во всех областях, были полностью атеистами: «…обращение к религиозной тематике в 70-е гг. ΧΙΧ века – явление расхожее, а молодые люди одушевлялись не только идеей бунта, но и текстом Евангелия» (3, с. 34). Поэтому эти годы обуславливаются особым накалом религиозного брожения, что и повлияло на Льва Николаевича Толстого, который как раз в эти годы испытывал духовный переворот.

Проповедь Л.Н. Толстого прочно связана с процессом секуляризации, поскольку звучит она в секулярной среде. Причем процесс этот гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд, поскольку понимается под ним следующее – «освобождение» всех сфер жизни общества от влияния церковного института. Важное место занимал вопрос о том, какую нишу займет Православная Церковь в сферах жизни русского общества второй половины ΧΙΧ века.

«“Богословие” Л.Н. Толстого носит ярко выраженный социальный характер <…>и прежде всего оно связано с идеей служения народу…» (3, с. 58), – затея благородная, поскольку имеет под собой основанием бытовую демократию, симпатию человека к человеку. И, не будь его идея обличена в псевдобогословскую оболочку, вряд ли возник вопрос об отлучении Льва Николаевича Толстого от Церкви.

Доктрину Л.Н. Толстого можно с уверенностью назвать религиозной, поскольку даже в названиях его сочинений, «В чем моя вера» и «Царство Божие внутри вас есть» фигурируют темы, которые много столетий исследуются богословами. Кстати, в том, что Толстой уделяет большое внимание нравственной содержательной, его можно сравнивать с Кантом, который считал, что нравственные чувства составляет самый источник религии.

Исследуя сочинения Толстого, можно вывести ряд нравственно-социальных правил, как это отмечал в своей критике профессор Казанской духовной академии Александр Федорович Гусев: «а) никогда не гневайся, б) не разводись и не сходись с женщиною, с которой однажды сошелся, в) ни с кем не судись и г) ни с кем не воюй» (2, с. 2), которые по существу своему составляют принцип христианства: не отвечать злом на зло. Что имело место быть и в Ветхом Завете.

Однако же далее, проф. Гусев, исследуя религиозно-философское творчество Толстого, показывает, как он вкладывает в речь Спасителя свои собственные заповеди, перевирая слова Христа при отправлении на проповедь апостолов: «…везде возглашайте волю Отца, говоря, что воля Отца в пяти заповедях…», о которых было сказано выше. Известно, что Толстой считал возможным переделывать Евангелие. Далее в его Евангелии будет постоянно фигурировать квинтэссенция его доктрины – пять заповедей.

Л. Н. Толстой подробно излагает, опять же со своей точки зрения, что такое соблазны, с которыми нас призывает бороться Спаситель. «Оказывается, что эти соблазны, или зло, есть ни что иное, как вообще наличные порядки и отношения частные, семейные, государственно-общественные, церковные и международные» (2, с.7) – пишет профессор Казанской духовной академии Гусев, критик и исследователь религиозно-философского учения Л. Н. Толстого.

Гусев отмечает, что несмотря на то, что Л. Н. Толстой, вжившийся в роль проповедника нравственно-социальной доктрины, проповедует о пяти заповедях, в его словах нет ясно выраженного учения об Абсолютном, равно как и четко обозначенного принципа любви. А если отказаться или понять иначе пять заповедей, то на том, что он называет религией можно смело ставить жирный крест, поскольку именно они являются основой его религиозно-философской социально-нравственной доктрины (2, с. 12).

Конечно, не только А. Ф. Гусев был единственным критиком учения Л. Н. Толстого в стенах Казанской духовной академии. Его критиковал так же проф. А. К. Волков, который писал в журнале «Православный собеседник» о заповедях Толстого: «По нашему мнению, наибольшее, что можно извлечь из рассуждений графа, это то, что, следуя этим правилам, я избегну многих неприятностей; но эти правила не изменяют моего мировоззрения…» (1, с. 318). Также не меньший интерес для исследования представляет критика толстовства в трудах профессора Казанской духовной академии К. Г. Григорьева – ученика и преемника проф. Волкова и Гусева.

Список литературы

1. Волков А. Анализ новой веры графа Толстого. Последние произведения графа Л. Н. Толстого и его критика в русской и отчасти иностранной литературе // Православный Собеседник. 1886. Ч. 2. С. 317–354.

2. Гусев А. Ф. О сущности религиозно-нравственного учения Л. Н. Толстого. Изд. 2. Казань, 1902. 614 с.

3. Ореханов Г., свящ. Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. М: ПСТГУ, 2010. 692 с.