8 мая 2014 года в стенах Казанской духовной семинарии в рамках проекта православной миссии среди народов Поволжья и Урала прошла презентация уникального перевода Священного Писания на удмуртский язык.
Предлагаем вашему вниманию интервью с автором перевода – доктором филологических наук, ведущим научным сотрудником Института исследования истории и культуры уральских народов Удмуртского государственного университета, членом Союза писателей России, референтом Удмуртской епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата протодиаконом Михаилом Атамановым.

— Отец Михаил, скажите, пожалуйста, какую роль сыграли традиции казанского духовного образования в православной миссии в Удмутрии?

— Казань в царской России была духовным центром Поволжья. И как Петербург был общеимперским центром, Москва больше напоминала русский духовный центр, так Казань для русских народов Поволжья, Сибири, Дальнего Востока и других мест тоже была центром. Здесь существовала духовная семинария, духовная академия, великолепный всемирно известный университет, учительская семинария. Первые наши удмуртские духовные просветители вышли именно с Татарстанской земли. Многие они окончили учительскую семинарию, потом преподавали в школах и учили свой родной народ.

-Возможно, Вы отметите наиболее выдающиеся личности, оказавшие влияние на просвещение удмуртского народа?

— Собственно одним из ключевых моментов нашего приезда является желание поблагодарить великого просветителя Поволжья митрополита Вениамина (Пуцек-Григоровича). Выпускник духовных училищ Киева, он приехал молодым человеком в Казань и всю жизнь посвятил просвещению именно этих народов. Как ни странно, в центре России до середины XVIII века были язычники, которые ещё не знали Иисуса Христа, не знали Его Благой Вести, которые жили по своим языческим традициям, языческим обычаям. Это были удмурты, марийцы, чуваши, мордва и другие народы. И митрополит Вениамин (Пуцек-Григорович) посвятил свою жизнь именно этому святому делу. При нем началось Крещение местных народов. Он побывал и на нашей удмуртской земле. Не всё шло гладко, не все принимали Слово Божие, не все принимали Самого Спасителя, Матерь Божию, святых – им нужно было свое язычество. Но великий человек смог убедить народ и нашел подвижников, как среди самих удмуртов, так и среди русского священства. И началась проповедь, начали строить церкви, создавать школы. Первые школы возникли в Казани, в Свияжске, в Елабуге, и в этих школах стали обучать удмуртских детей. Обучение, конечно, для этих деревенских детей было тяжелое, необыкновенное, поэтому некоторые не выдерживали, убегали. Но Господь Бог не оставляет своих чад: многие удмурты тогда крестились. Однако подавляющее большинство не знало русского языка, и, следовательно, не понимали богослужения, не имели возможности читать Библию.

-Расскажите о работе над переводом Евангелия на удмуртский язык.

— До революции было издано только 4 Евангелия, и до настоящего момента других переводов не было. На перевод Евангелия меня благословил наместник Псково-Печерского монастыря в 80-е годы. Сначала я перевел Евангелие от Марка: напечатал на машинке, но издавать было негде, так как были 80-е годы, и этот перевод у меня просто лежал. В 90-е годы в Финляндии был создан Хельсинский институт перевода Библии для перевода Священного Писания на все финно-угорские языки, а в Стокгольме на все языки народов бывшего Советского Союза. Работники института обратились ко мне за помощью, и я с великой радостью согласился. Работа шла быстро. 4 Евангелия были почти сразу выпущены и мы роздали их на всероссийском съезде удмуртов. Книга разошлась на ура.

-Как прошла первая презентация перевода в Удмуртии?

— Презентация Библии в Удмуртии стала великим событием, а весь тираж разошелся буквально за 5 месяцев, и осталось всего 100 экземпляров. Так получилось, что Финское библейское общество денег дали протестантской группе. И эта группа выпустила 3500 экземпляров в Белоруссии на американском станке, а нам сказали, что дадут денег на выпуск Библии, если мы будем печатать книгу в том же формате. Такой вариант нас, конечно же, не устраивал, так как Евангелие у нас читается на аналое и должно быть большого формата. Поэтому денег нам не дали. Господь Бог Милостив и помог нам, и деньги стал собирать народ: бабушки помогли копеечкой, а один коммерсант даже продал свою фирму и деньги вложил в благое дело. Значит, жив ещё народ! Милость Божия велика!

-Какие Вы видите перспективы дальнейшей переводческой работы с религиозными текстами?

— Сегодня возникает потребность и в других книгах: нужен молитвослов, нужна Псалтирь, нужен перевод всей Библии. Трудиться над переводом, конечно, нелегко, но делать это очень радостно. Работали мы совместно с институтом перевода Библии, они дали богословского редактора, который проверял язык оригинала: я тогда переводил с русского и с церковнославянского. Сейчас же мы переводим неканонические книги: они находятся в руках богословского редактора, надеемся, что они скоро они выйдут.

-Расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к Православной вере?

— Когда я учился в аспирантуре в Эстонии, мой научный руководитель Пауль Аристон, очень верующий человек, сказал мне, что у каждого цивилизованного народа должна быть Библия на своем родном языке. Эти слова запали мне тогда в душу. Страна уже разваливалась, это были 80-е годы. Я искал правду и нашел ее у Бога. Моя семья была верующая, и я был воспитан в духе Православия. И хоть русского языка я не знал, через удмуртских монахинь кое-что понимал; были у нас и иконы. И вот однажды Господь показал Свою силу. Я как-то ехал на лошади. И вдруг лошадь погнала с бешеной силой, телега опрокинулась, я упал, а ноги попали в вожжи. Там были огромные кочки, и на этих кочках, я думал, меня разорвет. Я тогда крикнул (на своем языке): «Боже помоги мне!» И тогда ноги тут же освободились. А лошадка-то гонит. Тогда лошадь стоила бешеных денег, я снова тогда крикнул: «Боже останови моего коня!» И лошадь остановилась как вкопанная. Вот с того дня я каждый раз перед сном – и в армии, и в техникуме, и в университете – крестился. Никому тогда, даже маме, не говорил, что я верующий. Хотя друзья мне потом говорили, что они знали по образу моей жизни, что я верующий человек.